Александра Брик
trash-rock-мистика
…великому мастеру дерзновенье посвящается…
часть: I
Отрывок повести «Зона отрыва»:
часть: I
Вот мы прикалывались, когда этот «Ваняй, или Ваня Кулачок» (так ребята его окрестили) высказался Ленке, а она нам доложила о его всезнайстве…
– И я эту игрушку видел, когда ещё был молодой, – указав на блестящий смартфон, промолвил гость непривыкшим к городскому гулу голосом.
– Да ладна, – ярчайшим красноречием выпалила крестница, – у вас там и телеграфов-то не осталось. Дядька ты дядька, – игриво кривлялась, – да ты мумий троллишь?
А тот знай своё ё-моё, и среди прочего, пересказывала Ленка, ни к селу ни к городу лукаво добавлял:
– Такая у вас политика нынче: отвадить народ. Глухим сделать, чтоб меньше мыслил, ежели есть чем. А только не выйдет. Вот я смотрю на вас, здешних, – а вам и невдомёк, что вы тут ещё глуше нас живёте. Нас хотят к соломе вернуть, а вам ум, как глупым воронам, пустыми блёсточками застят: одно и то же.
– Да вы и так в сене, товарищ, – игриво обмахивая собеседника, полыхала раскрасневшаяся девчонка.
– Вот я и говорю: всё бы у них получилось, да нет. И во-первых – не в сене, а в соломе. На сене они вас тискают.
– У кого это у них? Кого это нас? Как это тискают… Ты что..? …обкурился или долбанулся в дулю, заговариваешься?..
О мистическом дяде Фоке мы узнавали от нашей подруги Ленки со скоростью света, благодаря её же способностям новостных обновлений. А вот ночной рассказ самого дядюшки, будто б блеск луны среди грозовой патлато-дождливой ночи, сенсационно поверг нас в различные чувства и состояния. И ещё больший вопрос, кто и чем после этого оставался…
Этот дядя Фока, прибыл в семью Елены точно в день её крестин и девичника (за неделю до свадьбы), совершенным оборванцем, откуда-то из Сибири. Из под Иркутска, кажется, — явился такой забавный образец мёртвой зоны страны, к которой её перст и не дотягивается, дабы отчесать ущербы. Вероятно есть такие страны, знаю, откудова путь меряется не только вёрстами, но и временем.
Оборванцем, конечно же, на наш питерский глаз. И немудрено: мы все такие «фифы» двадцать первого века, просто и знать-то ничего не знаем о том, что где-то можно жить так, как нам нынче представлялось живут подобные «инародности» нашей огромной… Что знаем мы, кроме питерского околотка, Купчина, Балтийского залива и расфуфыренных кабаков города? Да что там мы… наши родители не прочь развлечься подобными сейшнами. Одна беда, наши бабушки поругиваются на них: мол, дети и есть, а у самих нет-нет внучки заголосят. И что только в стране деется, как вы без нас останетесь – со своим детством в попе.
А в тот летний апрельский вечер мы ещё долго сидели у костра, закусывая вино шашлыком с размышлением; фантазировали с детской жестокостью, – кто-то даже заговаривал с кусочками мяса, представив те на секунду тварью дрожащей, грешником доживающим в забавах чёртовой курильни. И все без исключения, оборачивая услышанную историю во всевозможные и разнообразной пестроты фантики конфетного детства, фантазировали, упорно не обращая внимания на очевидные и простые вещи. Хотя рассказ дяди Фоки (как мы его теперь называли) – был совсем недетского воображения.
**
– Вроде бы нет, – неожиданно красивым и поставленным голосом продолжал их беседу дядя. И как я полагаю, Ленкино личико только и сплющилось отупением, не иначе. Вероятно, девичье подсознание забавлялось: Елена понимала, чувствовала что что-то не так, но вот что, так и не осилило её воображение понять. И, как следствие, – туповатенькое личико только и похлопывало ресницами, как крылами бабочка перед свечой «…а что это было в жизни, мамка…».
– У них, это у тех, которые «делают» вам вот эти ушибленные игрушки. Тебе его подарили ноне, а он уже надысь не фунциклирует. Ты вот что: попробуй перейти (если у племяша, конечно, грош хватит) на другой тариф и подстрой точки доступа…
– Да-да-да… я что-то такое слышала, – не дав договорить, выпалила Ленка и закатилась от искусной остроты, – в «Гудке» что ли вычитал, дядько?
Как понимаю, все следующие дни до пятничного «предсвадебья» такое веселие продолжалось, перемежаясь хлопотами к величайшему событию. Округ всё было в чаду снадобий ритуального танца: блинный запах Руси – бабы, мужичьё, дети…
И… в вечёр пятницы, наконец таки, мы, молодёжь, остались одни у костра. Печёная картошка, пиво, текила и квас, да звёзды над нами вселенной – в эту праздничную ночь. Луна…
Родичи отчалили в дачный домик, оспаривая хмельные убеждения: «Дядя Фрол, скажи, что за жизнь: сегодня с Генком полдня по лензахолустью колесили, чтобы путёвого мяса на жаркое найти ребятам? Что там у вас в «далёко» совсем мужиков не осталось? Дожили, жрать себе смастырить и то не можем.
– Остались… но не наши. Смотрители ваших… И хозяйствовать не дают: невыгодно.
– Как это, работать невыгодно? Чушь, от трущобы душевной болтаешь…
– Дай они кому-то из нас развернуться на земле, – придёт время, с кровью отбирать придётся. Знаешь ведь чья эта земля-то. Многодетных папаш. Им схорониться некуды… одна дорога, за недорого потрашка заложить на всю прыть.
– Ну, ладно..! Туй с ними. Пойдём, чмокнем стакашку… потолкуем. Мы ведь нынче Виссарионыча ждём. Буржуи Янки достали. Ха, смотри всё же какой аккумулятор я сумел ухватить себе в «духовку» – Bosch (так Ленкин отец «авто» своё называл, от продолжительных нетрадиционных траханий…)
часть: II
Аз есмь в чину учимых и учащих мя требую
Голоса слабо затихали в ветхости округи, но Фокиного теперь не было слышно.
Когда и мы все сплетни переварили под шашлычок, нам стало скучно. «А что, – предложил кто-то, – позови своего дядьку мухомора, пусть что-то расскажет сибирское».
– Фига се, мухомор! – в унисон и неожиданно удивились многие. А вечно весёлая Галка, завистливо выпалила: «Видали какие у него часики? У нашей Софочки-мастачки-дурочки папик, а у него такие… (и вздохнув) говорят, скоро её он в квартире за Невским закроет. Нечего работать моей бабе, говорит. Она-то к нам прям из ПТУ тогдашнего привалила. Он её оттянул к нам. А свалит… придёт заместо неё какая-то институтка, караулом не устоим.
Галку «серое большинство» многие из нас недолюбливали, ибо весь Питер знал, что её прадеду сам Троцкий почку папирос подарил. Но она в нашей компании со школы, хотя всего-то «проводница из пустого в порожнее», как бабушка бает. И неизвестно, сколько бы продолжался занос Галки, если бы кто-то ни вставил:
– Болтун твой дядя. …или ты гонишь: «…тупой, дремучий… север…»
Он сегодня, когда мясо отбивали, такое про 3D загнул… Дура ты Ленка. Интересный у тя дядька.
***
– Мы тогда высотный дом строили в Бодайбо. «Где-где, – завопили девки…? – Вы что и за границей были-продавали? – вдруг спросила Верочка «третья сестра-международница» как мы её звали. Самая богатенькая, хотя и из многодетной семьи… Журфак заканчивает.
– Нет, не продавал. Только отправляюсь, правда, работать.
Молчание.
А посеребрённый луной лик дядюшки гостя, красивый такой, игрался с нашим воображением: вообще сказать, конечно, странный дядька – так за неделю преобразиться! Из фольклорного отщепенца с прямым проборчиком, деревенского мастерового, – в персонажа, умеющего без понта прикинуть костюм тройку, блеснуть брегетом и опять-таки вернуться в свой шерстяной свитер.
– Бодайбо, это город в Сибири… Так вот, в тот вечер накануне… мы заканчивали как и всегда – порядком. Бригадирша у нас была баба, вроде вас, бойкая. У неё не забалуешь, пацаны.
– Хотите, картошки? – предлагала Надежда рассказчику пиво и креветки. Самая из нас сорвиголовая, а тут, подиж ты… Она тоже пришлая, из захолустья. Откуда-то из под Тамбова. Недотравленная, как болтает Ленкин отец, почему-то.
… – Словом, точно помню: перед уходом всё проверили, всё, что нужно позакрывали на ключ, – летучая мышь не влетит. Да и высоко, если что. Но однако, вот кто лично так мог нашу высокую камору изуродовать наутро, по сей день загадка тем, кто не верит.
Представьте: … (Подождите… подождите… – заголосили девчонки, – давайте огонь разведём ярче!) …Наши работники пацаны, понятное дело, принялись чудить. Ну не доходило до них неестественность предмета. Да и тогда всё валили на всевозможных «уточек». Модно быдло было: всякие НЛО, круги на полях по всему миру, маги-чародеи… Слово чумаково спорилось. Однако подобные времена – много говорящие.
Первое что нас позабавило, это завтрак на траве. На настоящей пахучей травке: посреди запорошённой цементом и строительным мусором комнаты, развернулась, как ковёр, овальная травянистая площадка, уставленная рыбацкими яствами, котелком и сковородкой, в которых готовился завтрак туриста. Всё было огненное. А запах такой, будто б мы сейчас в глуши Ангары охотим. И трава, такая настоящая и духовитая…
– Вот чудеса, – сказал Прохрыч.
– И сюда докатились ужасы, – брякнул кто-то другой.
Как установить расширение Chrome из zip архива, установка из .crx файла по шагам