Томлёное воскресенье патриотоонаниста — поЭтический Твист

…и проклянут внуки дела дедов своих…
чен Бен Рлен-цзы

(когда-то в завтра)

Мартец…

…первый снежок стаял, обнажив такую грязь и слизь, которых глаза Макария Чистоган ещё и не видывали. Однако субботний вечёр намечался славный: давить нечисть и отребье по соцсетям, да… под стаканчик водочки, килечки и икорки, будто б из бакалейной за углом и ровно из того самого века откель родом мечта.

Всё закончилось вдруг! Словно и не бывало начала.

На холодном бетонном полу гулкой комнатки, на который бросили бесчувственное тело Макария, теперь развёртывалось безбрежное поле размышлений.

Макар осознал, что он в том самом учреждении ровно после того, когда пахнуло серой и когда человек с мерзкой кошачьей мордой, по-дружески усадил его истерзанную тушу за стол, а другой, тут же сидящий плотно во френче, ласково представившись Скабичевским, спрашивал:

– А что, Макарушка, ничего не хотите рассказать? Этак запросто, по братски…

…капелька пота сорвалась с ресниц и упала божьей росинкой в ладошки Чистоган, которыми тот теребил шнурок толстовки:

– А-а… кота забыл покормить, — вымолвил арестант, а в остальном вел себя как-то скупо…

– Понимаешь ли, дядя, мы тебя сейчас отвезём куда ты так сам хотел и прибьём твои кокошки к стене гвоздочками… Подумай своей седой головой, борец ты наш, вспомни, дорогой, как ты на страничке Faceпука обещался прибить их господину Царёвичеву к позорному столбу, да и всё добро перечесать по очереди и чинно всем его сочадам? Так, кажется, цитирую?

– Я-я? — судорожно выдавил Чистоган …ей-я всё уже докладывал подробно! отчего так заблуждалась моя душа.

Человек в трещащем френче ловко щёлкнул пальцами и на стене того самого грязного департамента вспыхнул экран. Чистоган вздрогнул всеми клапанками сердечка, увидев свою аватарку и роскошную сигару в блеске зубов… …а под ней вереницу ленты с яростно настроенным ладом постов.

– Виноват, да и Бог недоглядел за мной, видно: не угостил вовремя превкусной просвирой знаний. Зз-абыл я указать это, время-то сколь прошло… Ошибался тогда ведь!.. Искренне ошибался же. Кабы мне знать, что вы всё это ради стремления к правде задумали… Вот вить как…

– Ну, о нашей правде, тебе, падла седобородая, знать не полагается, – оскалился человек-френч, перебивая трель горемыки. И тут же в дружеских сердцах обратился к своему коллеге:

– Панаев, друг сердечный, каково!? во всей красе уродство промышляло безнаказанно…

Вмиг комната наполнилась клокотанием, будто б исполинский унитаз управлялся с отходами слона…

Мерзкий тип, до странности похожий на кота, ловко и метко харкнул в кровоточащий глаз Макария увесистым сгустком соплей – словно тёплым холодцом ляпнуло мученика, и потекло масляно покрывая бренное тело.

– Да вот посмотри, припомни: не ты ли призывал откопать Салина, вынести всю эту его кучу хлама на серёдку Страстной площади и устроить массовый клозет? Не ты ли бога призывал в подельники и молил истово? (да твоими речами теперь зачитываются на уроках схоластики древней Греции): каков слог у гада «да заронится во вселенную моленная щепоть благоденствия дел наших…»!

Дальше всех пошёл упырь демократический: эти, Лейнина только перезахоронить целились, а этот – из мумии мощей нарезать призывал «да по церквам… по церквам» упреждать дьявольское рождение впредь!

Эк, талант-то у бездельника! Натурально ! ему удостоверение писателя полагается!

Что думаешь, рыцарь.!? Панаев!..

– Дай-ка мне, душа, расслабиться, — …отзывался мерзкий пухлый тип, громко расшёптываясь: дай я ему рёбрышки загну! Знаешь ведь как умею! …чтоб в самый раз щепочки сердце карябали внутрях. Дай, дорогой и милый товарищ!

Но ему не было этого позволено. Однако – надлежало просто отрезать оба уха и приготовиться содрать скальп.

Всё это с профессиональной быстротой проделала котовская рожа.

Теперь Чистоган разнился со своим псевдонимом пуще… и особливо, когда толстая усатая скотина в кепке, провернула и ещё приёмчик и более размашисто: залезла в трусы сидельца, достала член… оттянула накрайняк гармошку шкуры и прибила к лавке гвоздиком! А к яйцам приладила самосжимающееся колечко.

– Дайте жить, товарищи… дайте возможность клеймить всю эту мразь непонимающею… а уж я-то теперь всё внял, узрил отноне зарю благовествую! — и, стушевав красноречие, прибавил просто:

– Есть там ещё один друг у меня, гнида… да и не один он — позвольте указать данные ячейки!

– Да как же ты теперь без ушей и яиц ячейки указывать-то будешь?

– Хоть и так… дайте… я их выявлять буду и к вам волочь, упырей стадных.

Дайте доказать: землю с могилы великого Салина жрать буду!

– Хоо-п, – подбодрил дело френч: а землица как раз с нами, прихватили, не забыли для вас услугу управить. Лично щупом вытягивал по интересным местам! Да что там, сами вот взгляните…

На экране появилась картинка чистой лунной нощи, и в тускло-рубиновом сиянии лучистого кремля – копатели; работали под небом, в котором чуть отражалась свинцовая река и подвешенные над ней бесконечные безмолвные мосты, отлетающие водными рдяными штрихами в космос…

…тип развязал пакетик… шлёпнул его об пол, а сам принялся ковырять жёсткий диск публициста, водя по коробочке, отладив колечком большой и указательные пальцы на манер лупы…

Макарий же, скрипя зубами, вкушал землю последнего пристанища великого отца поэзии коммунизма!

– На-ка закуси судачков – аля коммунель – и утри рожу, – френч бросил в сторону арестанта клочок щёлоковой обивки гроба.

Чистоган же лопотал безушей главой, вкушая и святую парчу до кучи:

– Я теперь с вами, господни мои.?! С вами..? …но ослобоните яички, сжаты внутрях совсем. А я ещё моложавый, — стыдливо пискнул…

Похожий на кота швырнул нерукопись на стул и резонно заключил дело:

– Да он видно не уймётся! И, схватив со стола дружка-начальника бюст древнего пророка Дзержино Феликсийского, наотмашь зарядил керогазовым канделябром по остаткам арестантской рожи.

Тот, хлёстко отодравшись кожуркой от лавки, отправился в полёт до угла весьма обширной в воображении узилища комнаты, – котофей же, хлебнув кофию и сожрав дольку лимона, тронулся вслед за отлетевшим. Достигая угла снимал штаны и враз, без стыда и следствий… сел прямо на разодранное зрение арестанту и, будто б мяукнув «Ave Maria», накакал истово же, разразив по округе лимонадный джо. Потом напи́сал сверху вензелисто: потряс мохнатыми мудями, застегнулся и, насупившись, уселся прямо на жёсткий накопитель – вечные, хотя и  нерукописные чаяния Макария:

— Будто б я писать не умею красиво, сволочь ты всемирская! Аристотель тебе твердью в дупло..!

Человек в углу плакал, не заблуждаясь в причинах: «…и бог здесь ни при чём»!

Реальность бренного тела и сознания отлетали… растворяясь в удушливом далёко…

…но вдруг из тьмы живучего телесного мироздания, как огненный червь, полыхнула мысль «Во сне всё было-то!» – и тут же окатило душу горячим по́том… Пото́м холодной росяницей… затем бабским ором непотребным:

– Ты только посмотри, уродец журналистики, что твой внук удумал совершить за ночь, – сдирая с мужа жидкий плед, вопила сорокапятилетняя старуха революционера. И всё более краснея и свирепея очами, расходилась… – Смотри, поэтическая кляча, на чудо-акцию. Смотри, слюнтяй! …ведь всех нас с ноженек до головушек усрал и уссал родимый подлец. И ведь самое утречко выбрал, паразит… пятилетний.

Остатков сна  как и небывало:

–Уйди, дура! – цыкнул Макар, пихнув пребольно наотмашь соратницу по браку, – чифирем оболью! …дождёшься, безмозглая!

Высморкавшись в ночной чайный стакан — новый Чистоган Макарий засел за клаву-и-моньку.

…снова  в мире всё пошло к лучшему покойно и своим чередом: над кремлём по прежнему мерцали звёзды и мосты дрожали в вязкой реке…

…что только за Аминь и держись жись…

…а кто быти, тот и буде описан в свитках бытия

2008г АTs